Матвиенко: «Исповедоваться я не смогла бы»

Губернатор Петербурга Валентина Матвиенко не считает грядущие выборы в муниципальный совет политическим шоу.

О своем отношении к будущему избранию, к отставке Сергея Миронова и Юрия Лужкова, о том, что удалось и не удалось сделать на посту губернатора, а также о личных переживаниях, слезах и секретах, Валентина Матвиенко рассказала в интервью петербургской интернет-газете «Фонтанка.ру».

О муниципальных выборах

«Это не хитрый маневр. Мне кажется, что есть попытка превратить эти выборы в политическое шоу, в фарс, дискредитировать вообще муниципальные выборы, как таковые. Устроить клоунаду. Заранее срежиссировать спектакль. И я не хочу, чтобы муниципальные органы власти, которые только становятся на ноги и к которым надо воспитывать уважение, дискредитировали вот такими клоунадами.

И ведь я никого из муниципальных советов не просила. Как только стало известно, что мне надо избираться, и звонков, и писем с предложением сложить свои депутатские полномочия и предоставить мне возможность избираться было очень много. И информация о том, в каких округах могут проходить выборы, публиковалась в газетах. В том числе «Красненькая речка» и «Петровский». Почему они решили, что я иду в Ломоносов?»

О секретах и исповеди

«Мне кажется, что я всегда была максимально открыта перед городом, перед горожанами, перед журналистами. Может, даже больше, чем это нужно было бы, ведь губернатор – это еще и политик.

Я жила в семье, где мама была верующим человеком. У нас всегда в доме были иконы, и мама приучила меня с детских лет на ночь молиться. И хоть она не так часто ходила в церковь, только по большим праздникам. И мне передала отношение к вере. Я исповедую все христианские заповеди, хожу в церковь, хотя тоже не так часто, как, скажем, мне бы хотелось. Но исповедоваться я бы не смогла. Не знаю, не могу этого объяснить, но не переступила эту черту».

Кто будет новым губернатором

«Я, к сожалению, не знаю. Я говорю искренне и честно: не знаю! Могу только сказать, что я высказала свою точку зрения и свои предложения. Будет ли это принято руководством, не будет принято… Это все-таки город – вторая столица России, и решение руководства страны, конечно, будет взвешенное, осмысленное. Я полагаю, что придет достойный и образованный человек».

О сделанном и не сделанном

«(Мне нужно еще) три года для того, чтобы реализовать все запущенные проекты. Чтобы увидеть, что они пошли и что их не остановить. Я в этом уверена. Они хорошо проработаны, они нужны городу. Мы ввели, вы знаете, Ладожский вокзал, новый пассажирский терминал, в том числе для поездок в Москву, шикарный, на полтора миллиона пассажиров. Активно строится аэропорт, в 2013 году он будет уже новый. Это то, без чего уже город задыхается просто.

Мы строим западный скоростной диаметр, в полном объеме он будет завершен в 2014 году. Орловский тоннель – в 2015 году. Это если говорить о крупных проектах. Они, безусловно, меняют город, как кольцевая изменила, как дамба и все остальное.

Но есть еще очень важная программа, которую я хотела реализовать – это, конечно, жилой фонд исторических районов Петербурга. Да, мы ремонтировали дома, да, мы расселяли коммунальные квартиры, снесли более 600 аварийных и ветхих зданий, переселили людей в комфортабельное жилье. Это все – системная и большая проблема. Этот жилой фонд – старый, дореволюционный… Там нет нормальных условий, в ряде домов нет горячей воды, ванн. Сплошные коммунальные квартиры... Но эта программа очень дорогая... Здесь нужен специальный федеральный закон, национальная программа».

Про Миронова

«Я с ним многократно общалась. Многократно. И я с ним встречалась, и мы вместе с Вадимом Тюльпановым. И мы пытались объяснить Сергею Михайловичу, что так себя вести нельзя. Никто ведь не запрещает критиковать – это абсолютно правильно и естественно… Но он, увлекшись популизмом, переступил ту грань, которую нельзя было переступать. И самое-то главное, что, когда мы с ним встречались, он мог спорить, но всегда соглашался: «Да, вы правы. Да, я согласен». И выходил за дверь…

У нас не было никаких конфликтов. Более того, я его приглашала к сотрудничеству: Сергей Михайлович, вы – представитель в Совете Федерации от Петербурга; возьмите две темы (я вас прошу, я вам помогу, я подготовлю) – метро и дороги. При рассмотрении бюджета, пожалуйста, поддержите. Я организовала совещание, послала к нему метростроевцев. Пообещал, но ничего не сделал. Он даже ни разу в Министерство экономики не обратился с просьбой о поддержке города. И позволял себе в огульном запале говорить неправду. Поэтому… он потерялся. Он потерял понимание той ситуации, в которой находился. Или попал под чье-то влияние…

Мне его жалко было и тогда, и сейчас. Просто жалко. Потому что он, по-моему, очень хороший человек. Добрый, сострадающий. Но как политик, мне кажется, он допустил слишком много ошибок. Я накануне с ним разговаривала. Мы, казалось, поняли друг друга. Он со всем согласился и на следующий день… сделал все наоборот».

Про Лужкова

«Мне Лужкова было по-человечески действительно жалко. Но опять же я считаю, что он сам виноват в том, что произошло. Ну, во-первых, надо уметь в политике вовремя уйти. Второе – он потерял чувство реальности и просто начал переступать черту. Он действительно много сделал для Москвы. Но Лужков вначале и Лужков в конце – это два разных человека».

Об уборке снега

«Конечно, я сожалею, что так случилось этой зимой. Я очень глубоко это переживаю, но, поверьте, никакая другая команда в тех форс-мажорных условиях аномалии зимы лучше бы не отработала. Ни в Хельсинки, ни в Стокгольме, ни в Берлине. Это форс-мажор, это аномалия.

Серьезных претензий и нареканий по уборке города пять зим до этого не было. И по протечкам кровель не было. Мы большинство кровель отремонтировали. Но когда кровли металлические не выдерживали такую нагрузку снега, когда расходились фальцы, когда пошли протечки, когда невозможно было вычистить все дворы и все тротуары… Мы – самый северный мегаполис в мире. Но я уверена, что больше такой зимы не будет. Но минувшая – это было такое испытание для меня и нашей команды... Я очень сожалею, что мы столько проблем доставили петербуржцам, я очень из-за этого переживаю. Но мы все делали, мы из кожи вон лезли.

В отличие от стран Европы, где выпадало столько снега, у нас ни на один день не было срыва работы аэропорта «Пулково». Ни один рейс не был задержан по причине снега и т.д. Но, тем не менее, я понимаю свою ответственность за это. И, конечно, меня очень огорчает, что именно последняя зима оказалась такой. Но вместо того, чтобы поучаствовать, помочь… Все «оттоптались», кто только мог. А по правде – мы очень много сделали – новую технику закупили, увеличили финансирование, организовали по-другому работу. Даже изменили федеральное законодательство».

О сожалениях

«О чем я еще сожалею в жизни? Я не всегда могла попасть в театры. Вот в 7 часов вечера начинается спектакль, а я не могу уйти с работы. И у меня такая ностальгия. Когда я буду приезжать в Петербург, а в Петербурге я уже буду в свободном режиме, а не так – до 10, до 11 часов вечера… Я хочу наверстать то, что я не сумела увидеть. По всем театрам пройдусь».

Самое сильное переживание

«Я очень переживала трагедию с «Невским экспрессом» и гибелью Сергея Борисовича Тарасова. Это наш близкий коллега, это был сенатор наш. Гибель других петербуржцев… Просто стресс. И достаточно часто бывали дни, я честно скажу, когда были очень серьезные сложности».

Слезы

«(Я плакала) совсем недавно. Сорок дней назад. Вот большего горя и большой беды, чем потеря ребенка, в жизни нет и быть не может. И когда такие вещи случаются, то задумываешься… Вот суетимся, колотимся, все куда-то бежим… И нет времени остановиться, спокойно подумать о ценностях, которые есть в жизни».