Герман Греф не поверил в обвинение Ходорковского

Показания по делу против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева дал глава Сбербанка Герман Греф. Свидетель, который во время преступлений, инкриминируемых бывшим владельцам ЮКОСа, являлся замминистра Госимущества, а потом министром экономики. Он заявил, что о хищении 20% российской нефтедобычи не знал ничего. Но если бы хищение было, узнал бы обязательно.

В понедельник у входа в Хамовнический суд собралась толпа журналистов и зрителей процесса по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. В суде в этот день ждали главу Сбербанка Германа Грефа.

Греф был вызван на судебное заседание в качестве свидетеля защиты. Нынешний президент Сбербанка в 1998-2000 годах являлся первым замминистра государственного имущества, а также министром экономики с 2000 по 2007 год. Мингосимущество осуществляло контроль над акциями ВНК, которые обвинение считает похищенными. «С Германом Грефом я лично обсуждал мену акций ВНК», -- заявил Михаил Ходорковский на одном из судебных заседаний.

Герман Греф подошел к зданию суда пешком вместе с охранником, и к нему тут же кинулись фотографы и операторы. С трудом пробившись через толпу, свидетель все-таки попал в здание суда. Судья Данилкин традиционно поинтересовался у свидетеля, нет ли у него причин оговорить подсудимых. «Причин для чего?» -- не понял Греф. -- «Для оговора». -- «А, нет, нет», -- усмехнулся свидетель.

Важного свидетеля допрашивали подсудимые -- адвокаты вопросов Грефу не задавали. Первым к допросу приступил Михаил Ходорковский. Участники процесса, разделенные стеклянной стеной «аквариума», обращались друг к другу уважительно, по имени-отчеству.

Подсудимый задал свидетелю вопросы, касающиеся операции мены акций ВНК. «По этим обстоятельствам срок давности уже истек, но суд решил, что рассматривать их тоже надо», -- объяснил Ходорковский. Греф помнил обсуждения, которые сопровождали эту операцию. Свидетель заявил, что Ходорковский не скрывал от него (как от замминистра госимущества) то, что акции «Томскнефти» были подконтрольны структурам ЮКОСа. Также Греф был осведомлен, что договоры ЮКОСа с ВНК осуществлялись с правом обратного выкупа, то есть Восточно-нефтяная компания всегда могла поменять свои акции обратно.

Греф рассказал, что в 1998 году у правительства были планы по приватизации ВНК, но тогда выяснилось, что у компании «нет начинки», то есть активы из нее выведены. Вывод активов Ходорковский объяснял иском третьего лица, из-за которого могли быть арестованы акции дочерних компаний, и предлагал выкупить компанию в таком состоянии. Но Греф объяснил, что это невозможно, и они подготовили соглашение о том, как вернуть активы. Соглашение, по словам свидетеля, Ходорковским подписано не было. Поэтому Греф обратился к премьер-министру и в правоохранительные органы.

Ходорковский перешел к вопросу хищения нефти. «Прокурор Лахтин уверяет, что изъятие нефти производилось на узлах учета нефти», -- рассказал свидетелю подсудимый, после чего спросил, когда Греф входил в совет директоров «Транснефти». Но свидетель ответил неожиданно: «Даже что входил -- не помню».

Греф подтвердил, что ЮКОС производил значительную часть российской нефти. Ходорковский спросил, как государство проверяло, похищается ли нефть, поставляющаяся через трубу «Транснефти», причем похищается в объемах приблизительно 60 млн т ежегодно (всего Ходорковского обвиняют в хищении 350 млн т нефти). Греф объяснил, что проверкой его ведомство не занималось, но, если бы на узле учета «Транснефти» вдруг пропало 20% российской нефтедобычи, такая информация обязательно бы дошла до министра экономики. Однако такие сведения Грефу не поступали.

Ходорковский вспомнил и другую версию обвинения -- о том, что суть преступления заключается в ценовой разнице. Обвинение называет хищением разницу между внутрикорпоративной ценой на нефть, по которой ЮКОС покупал ее у дочерних компаний, и экспортной ценой на нефть марки URALS на международном рынке в Роттердаме.

По мнению прокуроров, ЮКОС назначал неоправданно низкие внутрикорпоративные цены, таким способом похищая нефть у дочерних компаний. Герман Греф на судебном заседании признал, что внутрикорпоративные цены на нефть должны быть ниже экспортных и связано это в первую очередь с затратами на пошлины и экспортное налогообложение, установленное государством. Ходорковский поинтересовался, как обстояли дела в других нефтяных компаниях, были ли в них внутрикорпоративные цены ниже, чем экспортные. «Если бы компания покупала по ценам выше, она бы была банкротом», -- заявил Греф. «А по таким же?» -- уточнил подсудимый и получил ответ: «Это невозможно!»

Под конец допроса пошла череда абсурдных вопросов. «Скрывал ли я от вас, что руководил компанией ЮКОС?» -- спросил Ходорковский. «Нет, не скрывали», -- засмеялся Греф. «Мы тоже удивились, когда об этом прочитали в обвинительном заключении», -- объяснил Ходорковский.

Подсудимый убедился, что Греф помнит о том, как суд обязал дочерние компании ЮКОСа заплатить дополнительные налоги, и уточнил, что свидетель знает, что налоги назначались с продажи нефти. «Было ли заявлено ЮКОСом, или «Самаранефтегазом», или «Юганскнефтегазом», или «Томскнефтью» в правительство России о том, что они не должны платить дополнительные налоги, а наоборот, ранее выплаченные налоги им должны быть возвращены, поскольку вся нефть была не продана, а похищена?» -- спросил Ходорковский и получил отрицательный ответ.

Адвокат Платона Лебедева Константин Ривкин в целом положительно оценил показания Грефа. «Хоть свидетель говорил очень осторожно, был озвучен ряд важных фактов -- о том, что нефть не похищалась, и о том, что внутрикорпоративные цены всегда ниже экспортных», -- заявил Ривкин.