Нехорошая квартира с мышами и мухами

В прокат выходит «Похороните меня за плинтусом» -- экранизация популярной автобиографической повести Павла Санаева. В фильме режиссер Снежкин по части мрачности перещеголял оригинальный материал, а это было непросто.

Восьмилетний Саша Савельев живет с бабушкой и дедушкой, народным артистом, света белого не видит и, по мнению родных, едва ли на этом свете надолго задержится, поскольку болен всеми доступными болезнями. Если не помрет сам, то его может порезать на куски бритвой бабушка или убить, с дальним прицелом на наследство, сожитель мамы. Тот, парадоксальным образом совмещая склонность к запоям и изощренное злодейство, потихоньку травит подругу, отчего у женщины на лице высыпают подозрительные пятна. Он бы давно с удовольствием отравил и Сашу, если бы не бабушка, держащая в квартире круговую оборону. Маму (не говоря о сожителе) к мальчику пускают крайне редко, в день его рождения, который бабушка не без элегантности упраздняет, тихонько вырвав лишние листочки из календаря. В общем, по прошествии некоторого экранного времени и у Саши, и у зрителя не остается сомнений, что фраза «день рожденья у тебя будет тогда, когда я разрешу» в устах бабушки это не какая-то педагогическая гипербола, а вполне безапелляционный божий промысел в условиях отдельно взятой квартиры.

С густо замешанной на любви и ненависти чарующей и чудовищной мифологией, которую вбила в голову внука безумная старуха, российская публика ознакомилась благодаря бестселлеру Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». «Плинтус» -- книга одновременно веселая и страшная, патологическая и в некотором роде светлая (не зря ее герою дарят отчасти созвучное произведение «Я умею прыгать через лужи»). Приходящие на ум по прочтении десятка страниц доводы типа «да так не бывает» расшибаются об подчеркнутую автобиографичность материала. В забитом подкаблучнике дедушке предполагается угадывать видного советского артиста Всеволода Санаева («Версия полковника Зорина»), в сожителе-отравителе -- Ролана Быкова, в несчастной мамочке -- его жену Елену Санаеву. Дела семейные, темные и интимные, обнародовать которые со стороны Санаева было смелостью (безусловно оправданной художественно, а что до морального аспекта, то не нам судить).

Мина многоразовая

Постановщик Сергей Снежкин, надо отдать ему должное, в конкретные биографические моменты глубоко погружаться не стал, ограничившись контурными намеками («ведь это вы полковника милиции сыграли»). Картина вообще относится к числу тех экранизаций, по ходу просмотра которых собственно оригинальное произведение лучше выкинуть из головы. Тем более что кардинально перелопативший историю Снежкин, кажется, примерно так и поступил. Убрав за кадр тот жизнеутверждающий пафос, что в книжке, пусть и в дозах весьма гомеопатических, присутствовал, режиссер недрогнувшей рукою до предела выкручивает вентили, превращая сюжет в безапелляционный триллер. Достаточно заметить, что в начале фильма герои долго возятся с трупом (пусть и мышиным), а ближе к финалу сходятся в кульминационной драке, единственно возможное развитие которой мы наблюдаем уже на кладбище.

Триллер скорее психический, нежели психологический. Читателю вольно было похохатывать, любуясь безупречной лингвистической структурой бабушкиных монологов в адрес восьмилетней «гнилой сволочи». Но в картине они обретают силу уже не пули, а некой многоразовой противопехотной мины, на которую, как на грабли, можно наступать бессчетное количество раз и всегда с гарантированным взрывным эффектом. Обеспечивает этот эффект и безупречная актерская игра Светланы Крючковой, и общая сумрачная атмосфера картины, нагнетаемая с несколько садистской обстоятельностью. Из соображений то ли бюджетных, то ли концептуальных, то ли просто все так удачно срослось, Снежкин сужает не только временное (в книге это несколько лет, в фильме полтора дня), но и топографическое пространство истории.

Обычно с этим товаром выбирают…

Львиная часть действия происходит в душных интерьерах педантично забитой артефактами советского быта квартиры, из глубин которой на вас выплывает то трясущееся от злости исцарапанное лицо Крючковой, то смиренный, но пугающий ничуть не менее персонаж Алексея Петренко. Периодически Снежкин как бы выпускает зрителя погулять в расположенное неподалеку кафе-«стекляшку», где пьют, пляшут и плачут Сашина мама и ее друг.

Со времен первой публикации книги рецензенты не без оснований различали в страшной бабушке черты СССР, бьющегося в опасной для окружающих членовредительской агонии. Снежкин, ранее поставивший «ЧП районного масштаба» и сериал «Брежнев», доводит эту метафору до кинематографического ума. Если, как в интернет-магазине, пройтись по ссылке «Обычно с этим товаром выбирают…», то среди родственных по духу фильмов первым делом выскочит «Груз 200». В «Плинтусе» речь идет примерно о том же самом. И как у Балабанова одна безумная старуха со смесью гордости и смирения констатирует: «Мухи у нас», -- так и у Снежкина другая может похвастать насчет мышей. Масштаб дарований у режиссеров ощутимо разный, однако мысль о том, что не дай бог снова вселиться в нехорошую эту квартиру с ее мышами, мухами и любовью на измор, картина транслирует достаточно внятно.