Восстания времен ГУЛАГа: как Сталин топил в крови мятежные лагеря

На всем протяжении существования сталинской лагерной системы ее потрясали десятки мятежей и восстаний, из которых принимали участие десятки тысяч каторжан.

Своя «война» в тылу Родины

Первыми мятежниками во время правления Сталина еще в начала тридцатых стали ссыльные поселенцы из числа бывших кулаков. А первое серьезное по своей массовости восстание в лагерях произошло на Колыме в порту Нагаево летом 1936 года. Большинство восставших были осуждены за троцкизм, о котором мало что слышали.

Но бывшие крестьяне не сумели захватить оружие и занять круговую оборону, что могло бы осложнить ситуацию для властей. Но в любом случае, мятежники знали, что им грозит. Поэтому на призыв сдаваться бросились на солдат в рукопашную. Восстание было утоплено в крови.

Самый крупный мятеж в годы Великой Отечественной войны случился в лагпункте «Лесорейд» (Усть-Уса, Коми) в январе 1942 года. Начался бунт 20 января 1942, когда несколько голодных зеков вслух заговорили о беспределе лагерного начальства. Тут же к бунтарям примкнули и другие заключенные.

Возглавил восставших начальник лагпункта (из освобожденных «бытовиков») Марк Ретюнин, который призывал сомневающихся: «А что мы теряем, если нас и побьют? Какая разница, что мы подохнем завтра или умрем сегодня как восставшие». Легко захватив оружие, повстанцы почти без всякого сопротивления взяли райцентр – поселок Усть-Уса, выбив из него небольшой отряд «вохры».

Мятежники надеялись освободить заключенных из других лагерей Коми, чтобы расширить восстание. Но в бою 31 января 1942 года основная часть отряда повстанцев была разгромлена посланными на усмирение мятежа отборными воинскими подразделениями. Ретюнин и несколько его ближайших помощников застрелились, зная, что в их ждут пытки и в любом случае стенка.

Чья-то неоконченная война

Послевоенный состав узников ГУЛАГа сильно отличался от того, что был в эпоху «Большого террора» 1934-1939 годов. Тогда в лагеря попадали неорганизованные массы людей, много крестьян и интеллигентов, далеких и от политики и от армии. А вот после победы над Гитлером в лагеря начали отправлять тысячи и тысячи солдат и офицеров, прошедших через мясорубку войны.

Закаленные в боях, они легко сплачивались в лагерях, ставили не место урок, а поднимая мятежи, не лезли на рожон против войск. Порой опытные вояки уходили в леса и начинали свою собственную партизанскую войну.

Колыма, Джезказган (Казахстан), Усть-Вымь (Коми), Джезказган, Колыма, Арзамас-16 (Саров), Воркута, Игарка, Салехард, Печора, Сеида, Колыма (Ягодное) – вот далеко не полная география лагерных восстаний за первые три года после окончания войны.

Один из самых заметных мятежей тех лет случился в печорских лагерях. Политические заключенные, возглавляемые осужденным подполковником Борисом Мехтеевым, подняли восстание, перебили охрану и освободили тысячи собратьев по несчастью. Освобождая лагеря один за другим, повстанцы пытались дойти до Воркуты, чтобы освободить каторжников-шахтеров.

Всего восставшим удалось освободить до 70 тысяч человек. Повстанцы прошли с боями без малого сотню километров, легко сметая на своем пути небольшие заградотряды.

Чтобы не отдать Воркуту повстанцам, власти были даже вынуждены использовать фронтовые бомбардировщики и тяжелую артиллерию. Сотни погибших, тысячи раненных – такова цена подавления восстания. Сам Мехтеев был захвачен живым и отправлен на другую каторгу на 25 лет.

Сталин умер – да здравствует свобода?

С подачи Берии весной 53-го в СССР принимается указ об амнистии для осужденных, но лишь по неполитическим статьям. Почти два миллиона отпетых уголовников вышли на свободу, что вызвало новую волны восстаний в лагерях. Особенно массовым был мятеж в норильском Горлаге в мае 1953-го, где, несмотря на разношерстность узников, общий язык смогли найти даже русские фронтовики и украинцы, боровшиеся против Советской власти.

Администрация лагеря, можно сказать, сама спровоцировала заключенных на бунт. 25 мая 1953-го охранники расстреляли троих узников, подозреваемых в подготовке мятежа. И тогда мятеж вспыхнул уже без всякой подготовки.

Захватив лагерь, забастовщики выдвинули властям ряд требований: пересмотреть дела политзаключенных, наказать виновников произвола – работников МВД-МГБ, отменить ношение номеров на одежде, снять с окон бараков решетки и с дверей замки, не ограничивать переписку с родными двумя письмами в год, отправить на «материк» инвалидов, больных, женщин и стариков, отменить бесчеловечные наказания… Забастовщики даже напечатали листовки в условиях лагеря и распространяли их на волю при помощи воздушных змеев.

Мятеж удалось подавить с помощью обмана. Бунтовщикам пообещали исполнение их требований, а те взамен на обещания октрыли ворота лагеря, превращенного в осажденную крепость. Вошедшим туда войскам был отдан приказ – потопить бунт в крови. Итог такого приказа – полторы сотни погибших, около полутысячи раненных.

Мятеж из романа Солженицына

Знаменитый писатель здорово описал события на Кенгире в своем «Архипелаге». Кенгирский лагпункт Степлага стал первой свободной территорией России после Великой Отечественной войны. Руководители восстания действовали грамотно – штаб был единый, что устраняло «шатания и разночтения», да и уголовников, частенько используемых властями в виде «пятой колонны» в рядах мятежников, в данном случае удалось заткнуть за пояс.

Полтора месяца власть не решалась кинуть войска на Кенгир, позволяя лагерю жить своей жизнью. Здесь проходили богослужения, работала художественная самодеятельность, зэки и зэчки даже официально вступали в браки. В общем, такая маленькая страна внутри большого государства.

Официально мятежниками командовал бывший подполковник Советской армии Капитон Кузнецов, сумевший объединить в борьбе за свободу русских, украинцев, прибалтов, евреев.

Зная, что в лагере им приготовили «достойную» встречу, власти, наконец, потерявшие терпение, кинули не регулярные войска, а «армейский спецназ» того времени – отборную дивизию имени Дзержинского, бойцы которой утопили мятеж в крови.

В пятидесятые годы восстания вспыхивали то там, то здесь. И руководители государства уже начали приходить к выводу, что система «особых лагерей», узники которых в годы войны добывали стратегические золото, уран и руды, в послевоенное время восстановления страны экономически себя уже не оправдывают. СССР нужны были на свободе инженеры, строители и рабочие.

После смерти Сталина прошло совсем немного времени, когда лагеря начали поочередно лишать статуса «особых», а некоторые и вовсе закрывать или расформировывать, выпуская на волю тысячи рабочих рук. Возможно, «разины и пугачевы гулагов» на подобные решения властьпридержащих повлияли не последним образом.